— Вы совсем не допускаете возможности: — спросил он. — Почему же? Мы
допускаем существование электричества, которого мы не знаем; почему же не может быть новая сила, еще нам неизвестная, которая….
Он еще
допускал существование министерств (вы помните, милая маменька, его остроумную ипотезу двух министерств: оплодотворения и отчаяния), а следовательно, и возможность административного воздействия; они же ровно ничего не допускали, а только, по выражению моего товарища, Коли Персиянова, требовали миллион четыреста тысяч голов.
Львов. А кто вас уполномочивал оскорблять во мне мою правду? Вы измучили и отравили мою душу. Пока я не попал в этот уезд, я
допускал существование людей глупых, сумасшедших, увлекающихся, но никогда я не верил, что есть люди преступные осмысленно, сознательно направляющие свою волю в сторону зла… Я уважал и любил людей, но, когда увидел вас…
Закоренелый проворовавшийся негодяй не может
допустить существования честных людей. По его мнению, это такие же, как и он сам, негодяи, но более ловкие, счастливые, а потому и не попавшиеся.
Неточные совпадения
Мне кажется, что эта почтенная книга, по которой впоследствии я выучился славянскому чтению, сильно уронила в наших глазах грозную репутацию чорта, и мы,
допуская его
существование, потеряли к нему всякое уважение и страх.
Земная жизнь человека и человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом спасения, если
допустить возможность отложить дело спасения до новых форм
существования (метемпсихоз) и перенести в другие миры.
Не говоря уже о неизящности того сорта людей, которых она иногда приближала к себе, а стало быть, и наклонна была приближать, проглядывали в ней и еще некоторые совершенно странные наклонности: заявлялась какая-то варварская смесь двух вкусов, способность обходиться и удовлетворяться такими вещами и средствами, которых и
существование нельзя бы, кажется, было
допустить человеку порядочному и тонко развитому.
Допустим, однако ж, что жизнь какого-нибудь простеца не настолько интересна, чтоб вникать в нее и сожалеть о ней. Ведь простец — это незаметная тля, которую высший организм ежемгновенно давит ногой, даже не сознавая, что он что-нибудь давит! Пусть так! Пусть гибнет простец жертвою недоумений! Пусть осуществляется на нем великий закон борьбы за
существование, в силу которого крепкий приобретает еще большую крепость, а слабый без разговоров отметается за пределы жизни!
Нет, предположить это — значило бы
допустить в людях такую нравственную одичалость, которая сделала бы немыслимым
существование человеческого общества.
Иудушка в течение долгой пустоутробной жизни никогда даже в мыслях не
допускал, что тут же, о бок с его
существованием, происходит процесс умертвия. Он жил себе потихоньку да помаленьку, не торопясь да Богу помолясь, и отнюдь не предполагал, что именно из этого-то и выходит более или менее тяжелое увечье. А, следовательно, тем меньше мог
допустить, что он сам и есть виновник этих увечий.
Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его
существования."Хищник" — это дикий в полном значении этого слова; это человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола"отнять".
— Эй, ты, свиное ухо! По какой причине раскричался? Вопрос звучал деловито, как будто вопрошавший
допускал возможность
существования какой-либо «причины», и даже название «свиное ухо» казалось просто необидным собственным именем. Еврей смягчал экспрессию, понижал тон и издавал рулады, выражавшие очевидную готовность к компромиссу.
Поэтому принцип личности должен стать принципом социальной организации, которая не будет
допускать социализацию внутреннего
существования человека.
Невозможно
допустить той окончательной объективации человеческого
существования, которой требует государство, одержимое волей к могуществу.
Если он и думал иногда о сыне, так это для того только, чтобы не
допустить вести об его плебейском
существовании до ушей императора и придворных.